Паследние негАдяи Хаоса

Иногда истории начинаются с начала, а заканчиваются концом – так обычно пишут романы. «…И умерли в один день…» Но это тривиально.
Иногда истории начинаются с конца и медленно движутся к началу. Ну, например, когда видишь на дороге труп, и, вместо того, чтоб пройти мимо, позарез припирает узнать – зачем он тут взялся. Тоже ничего необычного, прямо скажем.
Эта же история началась с середины…
- Арррр! И понесло же меня в этот любленный Лабиринт!
Никто из людей, что темными кучами валялись у костерка, ни на пришельца, ни на его яростный рев особо не отреагировал – привыкли. Только один поднял голову, вяло посоветовал: «Не трать, куме, силы, лягай на дно», да из второй кучки, размером поменьше, тоненько хихикнули.
Они блуждали по Лабиринту уже не первый день, а может, и не первую неделю, но неизменно возвращались сюда. Каждый день прибывало «пополнение» - на сокровища Лабиринта, как мухи на… некую субстанцию, слетались охотники до легкой наживы, жертвы азарта или просто желающие попытать счастья. Так, одними из первых оказались в Заколдованном Круге Док и Папа. Так позднее прибился к ним Малой (или Малая – сходу было не разобрать). Так приходили много кто еще. Каждый день кого-то недосчитывались: уходили поодиночке и группами в надежде найти, наконец, путь назад, уходили и не возвращались. Живыми не возвращались, а так-то… находились, конечно. Частями – твари в Лабиринте водились страшненькие.

Поначалу по всем правилам посылали разведчиков, снабжали веревками, углем, прочей байдой, которая, если верить рассказам бывалых приключенцев, в Лабиринте была незаменимой. Ну что… Как посылали, так и получали обратно. Либо в виде мощей на память, либо, в лучшем случае, ободранных, голодных и злых. А теперь уже и разведчиков не высылали, разве что добытчиков – за горьким мясом тутошних химер да за водой, благо, источники в Лабиринте все же были. Если кто и собирался искать выход – жали руки, еды давали в дорогу, факелов. Знали – либо с концами уйдут, либо, покрутившись малое время по мрачным коридорам снова выйдут на намоленное место. На то он и Круг. Заколдованный. Отчаялись. Но обличья человеческого пока не теряли. Взашей гнали в поганые тоннели тех, кто голодным, нехорошим глазом начинал посматривать на Малого (или Малую?), кто пытался урвать себе больше положенного еды или воды, кто уросил, дрался без причины и вел дурные речи.
Долго ли продержались бы еще – неведомо, но к костру вынесло Этого. Сперва подумали – астерий, либо взбесившийся, либо оголодавший, схватились за мечи и топоры. Пригляделись, поняли – нет, человек. Только уж больно диковатый – лохматый, большой, чудно одетый, заметно хромавший. Накормили, напоили, решили – приживется.
Не угадали. Вот уж дня три как проснувшись уходил, опираясь на увесистую дубину, потом возвращался, врачевал чем попало ушибы и ссадины, поминал лисянку – или волчанку? – на все головы, рычал подраненным медведем, засыпал, просыпался, уходил снова… Ничего, подумали, Лабиринт и не таких обламывал. Но не учли, что Этот-то мириться с Лабиринтом не собирался.
- Гррр, да пошло все на… - Оглянулся опасливо на Малого, закончил тоном ниже: - Коню в подхвостье. А ну, встали! Пошли!! ВСЕ!!!

И чего-то послушались, встали, пошли куда-то – может, и коню в подхвостье, словно не ходили несчетное число раз до этого. А чего терять-то? Круг, если что, никуда не денется. Встали. Пошли. Все. По темным коридорам, пахнущим опасностью и мокрой шерстью, по костям тех, кто встал и пошел чуть раньше, по тварям, прыгавшим наперерез из боковых ходов. Запинались за камни и железо – а что за камни и железо, может, как раз то, за чем и шли сюда, в Лабиринт? Кончались факелы – выламывали какие-то деревяшки из стен и запаливали их. А что за деревяшки, может, перекрытия, а может, и дверцы потайные? Кончалась еда – рвали на части выползавших на дорогу тварей. А что за твари…
- Да какая, на…, разница? – рычал Этот и хромал вперед. – Шевелите мякотью, на…!
Шевелили. И шевелили до тех пор, пока не забрезжило впереди серое. Рванулись, побежали – как могли, добежали и вывалились наружу, скатившись по обрывистому склону на дно оврага. Вход в Лабиринт остался далеко в черте города, спасительная же дыра, проверченная невесть кем и невесть когда, вывела их на городскую свалку.
- Да вашу ж ять, - выдохнул Этот и, привычно оглянувшись на Малого, закончил: - в конец азбуки.
Но конец азбуки и даже конец Лабиринта – это еще не конец истории. До конца истории им было еще далеко, так далеко, как долго будут действовать спасительные слова «ПНХ». Ну или коню в подхвостье.